FAQ маркет рисёч
2.9. Спросить-то надо: как быть с непосредственными угрозами
Выше уже писали, что несколько проще работать с конфликтами, угрожающими прямо-таки кошельку и здоровью. С них и начнем.
Главное – что такие конфликты затрагивают не всех, а имеют четких адресатов. Для берущих взятки – это вопрос их собственной безопасности. Разговор с ними вряд ли состоится вообще, и в любом случае бесполезен. Спрашивать «про вообще» (ну, по городу), про «сами принципы принятия решения», или как-то еще ретушировать угрозу – не сработает. Просто на всякий случай, вам выдадут на 100% «законопослушные» истории. Потому что рискуют – они.
Ну и черт с ними. Попробуйте вычислить других осведомленных. Довольно часто есть широкий круг «свидетелей», которым ничто не грозит. Например, в бюджетные закупки всегда вовлечена масса народа – одни ставят подпись, другие пользуются плодами, третьи организуют и сопровождают процесс. Ответственны, главным образом, первые, но не слепые-то все. Особенно конечные потребители. Они с удовольствием нас просветят о «принципах» и «про вообще». Конечно, без персоналий, в буквальном смысле никто не станет «свидетельствовать», это ведь уже ввязываться в историю. Но и перестраховываться им тоже незачем. Им-то чего бояться.
Например, если больница ради поддержки важного отечественного производителя, и только поэтому, закупает какие-то препараты – главный врач будет нем (и опционально глух) насчет этих препаратов в принципе. Заместители тоже, потому что мало ли. Максимум – вздохнут, да посмотрят скорбно в соответствующий момент. А еще на ступеньку ниже - скажем, заведующий отделением, которое должно теперь как-то эти препараты использовать (еще лучше, завотделением соседней больницы) волне может выдать прямым текстом что-то вроде – «складывают в бочки, и в подвал, а куда еще?». Если корректно спросить, конечно – без имен и без конкретики.
И не дай Бог сознательно выспрашивать имена и даты – сразу открестится, а то и дверью хлопнет. Любой респондент – не враг своему начальнику (да и вообще кому угодно), по крайней мере, перед нами. Так-то может и враг – но нас в этот конфликт не звали. Мы не священник на исповеди, и не следственные органы.
А нам конкретика и не нужна. Именно поэтому наше любопытство довольно часто удовлетворяют.
Другой пример – разного рода планы и вообще политика руководства. Скажем, будет ли Минздрав в следующем году тратить деньги на гепатит-С, или опять не хватит. Само руководство и его ближний круг нам про это не расскажет по ряду причин: корпоративная лояльность, политические соображения, и вплоть до писанных должностных инструкций. Не положено – могут выругать, а то и уволить. Но есть «менее ближний круг», на который эти ограничения уже не распространяются. Идеальный вариант – вхожие в Минздрав сторонние эксперты. Удачно выбранный эксперт и сам заинтересован знать все эти вещи – будут ли деньги на гепатит и все такое. Он давно этот вопрос для себя обдумал и отслеживает.
Итак, если вопросы исследования связаны с прямыми угрозами – подумайте, есть ли те, кого угроза не касается, и кто поэтому не станет излишне осторожничать. Чаще всего есть. И расспрашивайте аккуратно.
Только сразу планируйте выборку с запасом. Хорошая новость – так как мы спустились вниз по иерархии, запас возможен. Менее хорошая – он точно пригодится. Даже если объективно осторожничать незачем, осторожные обязательно попадутся. Мало ли. Причем, что еще больше усложняет нам жизнь, это выяснится только в ходе интервью – в скринер-то «деликатные» темы не включишь.
Стоит ли упоминать кодекс ESOMAR и его защиту анонимности – ну, не помешает. С одной стороны, это голословно. Мало ли кто притворился нами, и пока просто готовит следственные действия. С другой стороны – все равно в какой-то мере успокоительно. Во-первых, потому что задает комфортные для респондента правила игры. Во-вторых, потому что из нас действительно не выйдет прокуратуры, даже если захотим – анонимная информация юридически ничтожна. Мы – никак не угроза. Интервьюеры-модераторы это понимают, поэтому звучит убедительно.